Фанфикс.ру rain_dog - Летучий корабль

Я не знаю, как так получается, что все те, кого я совершенно бескомпромиссно и непримиримо ненавидел все шесть школьных лет, перестали вызывать у меня даже обычную антипатию. Может быть, все дело в Азкабане, в тех бесконечных разговорах, что я вел с Ноттом старшим. Или я просто вырос… Я и сам не могу этого понять, замечаю недоуменный взгляд Рона. Он даже потом, чуть позже, спросит меня, с какой стати я их всех вдруг так полюбил. Нет, разумеется, я не числю бывших слизеринцев, а ныне отважных пиратов в кругу своих друзей, просто к большинству из них вражда ушла как-то сама собой, незаметно и не прощаясь… К тому же, это я осознаю уже позже, дети в семьях волшебников впитывают страшные сказки об Азкабане чуть ли не с молоком матери, так что мы с Роном, пережившие эти полгода в тюрьме, для них если и не герои, то все же овеяны неким ореолом страдания. Уж по крайней мере вызываем уважение.

Я как-то краем глаза замечаю, что Тео, так и застывший в дверях, все время поглядывает на Лиз, стоящую сейчас у стола. Она чуть опустила голову, и пряди ее волос кажутся золотистыми в лучах солнца. А в руках она держит маленький зеленый фрукт размером с теннисный мячик. Почему Гойл говорил мне, что она дружит с Невиллом? Тут же явно совсем другая сказка… Кстати, довольно непростая, потому что я не думаю, что сэр Энтони придет в неземной восторг, если узнает, что его сын заглядывается на девушку из магглов.

- Тео, — тем временем говорит Лиз, — мне кажется, охраняют обычно снаружи, а не внутри. Или я напутала? — а потом добавляет, примирительным тоном и с лучистый улыбкой на губах — Ты же знаешь, что тебе влетит, если кто-нибудь увидит, что ты не на месте.

И Тео Нотт удаляется по одному ее слову. Мы с рыжим многозначительно переглядываемся, а она тем временем спрашивает, будем ли мы суп, опять просит выпить зелья (мы не прекословим), и, пока мы стучим ложками по тарелкам, очищает принесенные для нас плоды райского сада. Теннисный мячик нежно зеленого цвета оказывается гуавой, внутри у него желтая мякоть с небольшими зернышками. А вот фрукт покрупнее, который появляется из ее необъятной корзинки следом, вовсе и не дыня, как мы с Роном простодушно назвали его сначала.

- Папайя, — терпеливо объясняет нам Лиз, нарезая нам лже-дыню тонкими ломтиками, — дынное дерево. Здесь все прямо на деревьях растет, сами потом увидите.

Несмотря на ярко-оранжевую мякоть и экзотическое название, папайя оказывается вполне съедобной. Дыня — она и есть дыня.

- Лиз, — я все же попробую спросить ее, сделав наше общение менее официальным, — а как ты сюда попала, если это, конечно, не секрет?

- Нет, то, что и так знает весь остров, разумеется, не секрет, — она смотрит на меня немного грустно. — Они меня похитили.

- Разумеется, за твою неземную красоту?

- К сожалению, вовсе не за нее, — хоть она это и отрицает, но мои слова, похоже, производят на нее благоприятное впечатление. Она чуть понижает голос и продолжает: — Я отдыхала с друзьями на Барбадосе. Я фотограф, Гарри. И как-то раз… в общем, когда все вечером пошли куда-то развлекаться, я отправилась на улицу фотографировать проституток.

Лиз вздыхает и садится в пустующее кресло у стола. Потому что Рон так и продолжает валяться в кровати, поедая местные деликатесы.

- Я сама не понимаю, как мне это в голову взбрело. Совершенно одна. Просто взяла свою камеру и ... Мне казалось, это будет очень забавно. А когда вдруг налетели ОНИ, я думала, это просто полиция, потому что они хватали всех без разбору и куда-то волокли. Я, конечно, испугалась, но была уверена, что сейчас вот все разъяснится, в участке я объясню, что я гражданка Соединенных Штатов, и меня тут же отпустят. А они потащили нас на корабль — я его еще до этого приметила в порту, думала, это очередное развлечение для туристов — корабль под черными парусами с пиратским флагом.

- А зачем они похищали проституток? — Рон смотрит на Лиз, не скрывая удивления.

- Рон, пойми, на острове очень мало девушек и женщин. Вы сами увидите, что тут происходит. И они решили таким образом решить проблему…

Да, мне уже самому хотелось бы узнать, что же происходит на пиратском острове под сенью кокосовых пальм и прочей растительности. Похищениями магглов нас, пожалуй, не удивить…

- Самое ужасное было, когда я поняла, за кого они меня принимают, — она старается говорить очень тихо, чтобы не слышал Тео. — Я готова была в ногах валяться, потому что, если бы я не смогла объяснить, кто я на самом деле, я бы оказалась сами понимаете где…

- Но ведь они могли отправить тебя назад, просто стереть память… Не обижайся, но так было бы лучше.

Лиз качает головой.

- Они никого не отпускают. Капитан Довилль сказал, что, раз мне нечем заняться, кроме как шляться вечером по злачным местам и фотографировать раскрашенных полуголых баб, он найдет мне применение получше.

- Да, это на него похоже, — практически одновременно выдыхаем мы с Роном.

Почему-то она не задает столь ожидаемого вопроса о том, откуда мы так хорошо знаем капитана Довилля.

- Я уже сто раз прокляла тот день, когда меня понесло делать эти идиотские фотографии. И мне уже пятьсот раз объяснили, что за все в жизни надо расплачиваться.

- И что ты теперь делаешь?

- Убираюсь в господском доме, — Лиз сама не знает, смеяться ей или плакать. — А теперь вот еще помогаю ухаживать за больными. Только вы меня не жалейте, пожалуйста, я уже привыкла. Здесь тоже есть хорошие люди.

«Вот Тео, например», ехидно думаю я про себя, но она называет совсем другие имена, очень тихо, почти шепотом:

- Вам большой привет от Невилла Лонгботтома и Алоиса Карстена.

Я, не в силах подавить ликования, молча вскидываю обе руки вверх. Есть! И Алоис жив, и Нев с нами, мы не одни! Я умею приспосабливаться, я могу выживать, я, как юркая ящерица, могу ускользнуть, оставив в руках преследователя только свой хвост. Да, я знаю, что на острове у нас есть не только враги, что, в крайнем случае, можно переброситься парой слов даже с Драко Малфоем, с Гойлом, с Тео Ноттом. Что есть сэр Энтони, который сможет заступиться за меня, хочется верить, что и за Рона тоже. Но вот то, что здесь есть и точно такие же, как мы — это придает мне сил. И нас не так уж мало — считая Лиз, уже пятеро. Значит, мы будем ловить на себе не только неприязненные взгляды. Значит, будут люди, к которым можно будет просто прийти, ожидая от них поддержки.

А Рон, блаженно улыбаясь, запускает руку в корзину, которую Лиз оставила на полу, и извлекает оттуда еще один фрукт — желтый, в форме звезды.

- Лиз, слушай, а это едят или это просто украшение?

- Знаешь, Рон, — говорит она немного лукаво, — здесь практически все едят, только не сразу и не в таких количествах. Это карамбола.

Когда она уходит, мы с рыжим еще некоторое время жуем, с некоторым недоверием поглядывая на предложенную нам экзотику.

- Ну, только подумай, — говорит Рон наконец, — папайя, гуава, карамбола… Охренеть!

Видимо, среди зелий, выпитых Роном после нашего экзотического обеда, опять было сонное, потому что через несколько минут после ухода Лиз я замечаю, что, хотя рыжий явно настроен поговорить со мной, он все чаще прикрывает глаза, на пару секунд, не больше, и все ниже сползает на подушке.

- Спи давай, — видя его мучения, не выдерживаю я, — еще наговоримся. Пока не заметно, чтоб у нас здесь была насыщенная программа.

И он практически мгновенно засыпает, что для него является наилучшим вариантом — не будет изводить себя совершенно ненужными сейчас мыслями о ставшей окончательно недосягаемой Гермионе, любви и предательстве или своей несчастливой судьбе. Мне кажется, он еще даже не задумывался о самом главном — о том, что же нам теперь делать. Хотя, вероятно, и мне не стоит чрезмерно ломать себе над этим голову — нас пока никто не притесняет, выбора никакого не предоставляет, даже не торопится допрашивать как бывших авроров. Я очень далек от мысли о том, что мы с Роном можем представлять для пиратов хоть какой-то интерес с точки зрения новой информации. И тому есть ряд совершенно очевидных причин: во-первых, мы были всего лишь стажерами Аврората, и нас никто не подпускал к действительно стоящей информации (ну, если бы мы сами не были столь любопытны, могли бы до сих пор старательно подшивать в папочки очередные документы), во-вторых, я столько всего успел рассказать сэру Энтони, сидя в Азкабане, что он, с его явно лучшими, чем у меня, способностями к анализу ситуации, знает едва ли не больше нас с Роном о ходе расследования. Ну и в-третьих — после нападения на Азкабан я окончательно перестал в этом сомневаться — у пиратов есть свой человек в Министерстве, вероятно, даже не один — иначе подобный налет просто был бы невозможен. Потому что для его совершения необходимо иметь довольно ясное представление о том, как устроена тюрьма изнутри, как она охраняется, где расположены камеры. Но тот, кто их информировал, в то же время не мог быть высокопоставленным служащим Аврората — в противном случае наличие потайной двери на верхней площадке, откуда их все же смогли атаковать авроры, не явилось бы для нападавших полной неожиданностью. В общем, наша с Роном ценность как источников информации практически равна нулю. Пиратским капитанам, безусловно, очень интересно послушать, как мы опрашивали старушек и рылись в газетных подшивках. И все же я решаю про себя, что если Малфой и Довилль станут спрашивать меня хоть о чем-то, я им ничего говорить не буду. Просто из принципа. Довилль у нас легилимент? Не беда — в тот момент я свято верю, что нас неплохо учили ментальной магии и оклюменции в школе Авроров, так что я найду, что ему противопоставить, если он надумает, как некогда в Хогвартсе, покопаться в моих мыслях. Что сказать, бывший аврор Поттер вновь готов совершить подвиг, теперь, правда, совершенно непонятно, во имя чего.